Главным итогом двадцатилетнего пребывания Путина во власти стало утверждение имитационно-демократической и имитационно-правовой государственности в более прочной и устойчивой, чем при Ельцине, форме.
Имитация демократии была обеспечена ее управляемостью из Кремля, позволившей добиться предсказуемости всех выборов, их гарантированно победного для власти исхода.
Имитация права была обеспечена посредством многократно поминаемой мной "диктатуры закона", позволяющей власти защищаться от общества неправовым, без оглядок на Конституцию, законодательным нормотворчеством.
Но на исходе двадцатилетия обе имитации стали давать сбои. В прошлом году сразу в нескольких регионах взбунтовалась, отказавшись имитироваться, демократия – власть проиграла там выборы и вынуждена была признать их результаты. А теперь на наших глазах в Москве обрушивается "диктатура закона".
Сначала выяснилось, что даже в границах собственной неправовой законности власть не может лишить нежелательных для нее оппозиционеров претендовать на депутатские мандаты, и вынуждена за эти границы выходить в беззаконие. А потом она столкнулась с тем, что в столице есть немало людей, которые такое отстранение от выборов сочли произволом, и "диктатуре закона", требующей согласования массовых уличных акций, противопоставили свое конституционное право на протест против неравенства прав на политическое представительство.
Власть ответила устрашающим насилием и репрессиями, которые даже в "диктатуру закона" опять-таки не вмещались. Она стала действовать в логике чрезвычайного положения, его не легализуя. Почему? Потому, наверное, что это не ее системная логика. Ее природа – в имитации легальности, как источника легитимности, а при его ослаблении она обращается к источнику более глубокому – объявлению политических оппонентов агентами иноземных враждебных сил и врагами государства. Это позволяет осуществлять чрезвычайное без его узаконивания и применять его, как рутинное.
А как долго в этом пространстве имитаций страна может существовать, и в каком направлении она может, если захочет, из него выбираться, определяется, возможно, на наших глазах.
! Орфография и стилистика автора сохранены
