Когда я прочитал отповедь уважаемого Владимира Владимировича П. (не Путина) уважаемому Матвею Юрьевичу Ганапольскому, то с трудом поверил своим глазам. В тексте, выдержанном в подчеркнуто сдержанно-вежливом, фирменном для этого автора стиле, между "уважаемый", "полагаю", "диалог" и прочая, и прочая вдруг мелькнул частично "за-точенный" матерный глагол. Таким образом маститый автор пера решил обжечь сердца читателей мыслью, как мало он, автор обеспокоен отношением к нему некого Хирурга. Мелькнул глагол совершенно естественно как нечто само собой разумеющееся, как вполне литературный оборот речи, приличествующий потомственному интеллигенту.
Явление, прямо скажем, не редкое. Других способов высказать себя сердца наиболее культурной части общества не могут найти всё чаще и чаще. Заметно эволюционирующее в последнее время "Эхо" по-видимому совершенно сознательно пытается компенсировать потерю политической остроты ростом солености лексической. То нежные девичьи пальцы, как упражнение по чистописанию, десятки раз выводят слово, которое в не слишком далеком прошлом в более-менее приличном обществе не только от женщины нельзя было услышать, но и в присутствии женщины. Причем, делается это не в эмоциональном порыве и даже не для того, чтобы донести до читателя какую-то сокровенную мысль, а просто так, в качестве не то эпатажа, не то самовыражения. (Очень напоминая путь к вершинам журналистской карьеры другого эфирного создания, знаменитого не только семейными связями и славной профессиональной карьерой, но и стремительным, хотя и коротким политическим взлетом.) То те же нежные девичьи руки стремительно набирающего популярность автора искуссно жонглируют другим словом, по-видимому весьма для автора значимым и наводящим психоаналитика на мысли о психотравме после перенесенного в еще более ранней юности воспаления гайморовых пазух.
Не стоит ханжить – высшие круги российского общества ни до, ни после революции не чурались мата. В этом отношении наш народ един, как мало в каком ином. Но в публичное пространство мат никогда не тащили. И правильно делали – иначе бы стерлась грань между ними и кругами низшими, теми, кого сегодня называют "быдлом". Не вполне точно называют: "быдло" – это рабочий скот, а наше "быдло" – работяги те еще. Но – вполне выразительно: люди, в которых мало человеческого. Тут вот, например, только что в присутствии полиции молодые люди, называющие себя православными активистами, и надо понимать, так как патриархия их не поправляет, в самом деле православные активисты, избили гей-активистов. Ну, чем не быдло? (Хотя рабочий скот и не драчлив по определению.)
Вот я и спрашиваю – кому и для чего нужно, чтобы мы грань между интеллигенцией и быдлом стерли? Причем не в смысле обинтеллигентщивания быдла, а в смысле обыдления интеллигенции? Кому, какому Вашингтону-Пентагону это понадобилось? И если это в самом деле кому-то понадобилось – уж не знаю, в Вашингтоне ли или в Москве – то зачем мы принимаем в этом участие?
Жизнь такая, слов других нет? Ну, это, в общем-то, так и есть: жизнь к подобным формам самовыражения очень даже располагает. И полный запрет на мат был бы явным посягательством на права свободной личности с интеллектом от Эдит Пиаф до "Иди нах". Но этим-то мы и отличаемся или, во всяком случае, должны отличаться от быдла, что умеем, или должны уметь различать, что и где говорить можно, а что нельзя.
Обыдление интеллигенции происходит и так. Слишком много факторов способствуют этому процессу и слишком немного сдерживают его. Для общества это обыдление смертельно: с опущенной планкой допустимого, лишенное ориентиров развития оно погружается в полуживотное состояние – состояние без мысли и без высших чувств, а затем и просто разлагается, аннигилирует. И в той мере, в какой мы не хотим такого исхода, а, наоборот, надеемся эти тенденции переломить, нам необходимо тщательно контролировать свою палитру выразительных средств – не подмешивать к краскам субстанции, которые хотя и тоже окрашивают, но красками при этом не являются.
За сим примите уверение в совершеннейшем к вам почтении и проч.
! Орфография и стилистика автора сохранены
