В Дагестане суд в закрытом режиме дал правозащитнице пять лет колонии

В частности, Ибрагим Адильмурзаев на предварительном следствии заявлял, что отлично помнит ее разговор с Далгатовым, но на суде не смог вспомнить ничего, сославшись на плохую память. Засекреченные свидетели описывали события, к которым не имели никакого отношения. Они утверждали, что знали Далгатова, но при этом не могли описать его внешность. Обвинение пригласило в суд для дачи показаний некоего Алиева, оперативника ГОВД, который вспомнил, что вел наблюдение за Далгатовым и "увидел произошедшие с ним изменения" после начала его общения с Багавутдиновой. Однако при наблюдении он ни разу не зашел в магазин, где работала обвиняемая, в деле нет фото- и видеоматериалов, полученных в результате наблюдения.

Зарема заявила, что, являясь сотрудницей организации "Правозащита", помогала жителям Буйнакска, которые обращались к ней за помощью, когда исчезали их родные,

когда шли преследования родственников якобы террористов. Багавутдинова высказалась против передачи ее дочери органам опеки и попечительства, указав, что у нее есть родственники, которые смогут позаботиться о ребенке. Правозащитница закончила речь словами: "Просить у вас ничего не буду. Просить у несправедливых справедливости — это может быть более унизительным положением для меня, решение принадлежит одному Аллаху, только на него я уповаю. Он справедливый, неподкупный судья, он никого не боится. Это его все боятся".

"Мемориал" признал Багавутдинову политической заключенной и заявил, что уголовное дело против нее сфальсифицировано.