Серж Генсбур "Евгений Соколов", Ad Marginem, 2011
В неплохой кинокомедии "Солдаты неудачи" герой Джека Блэка жалуется, что "не получает должной уважухи". "Все говорят, что мои фильмы не искусство, а сплошной пердеж", — сетует он. Протагонист "Евгения Соколова", порядком искаженное и поуродованное (но не настолько, чтобы нельзя было узнать оригинал) альтер-эго автора Сержа Генсбура, мог бы с полным основанием сказать про свое творчество то же самое с той разницей, что публика была в восторге от его авангардных "газограмм".
Генсбур никогда не скрывал сильнейшего влияния, оказанного на него Борисом Вианом, безжалостным мизантропом, который со вкусом и знанием дела издевался над светской, богемной и артистической тусовкой Парижа. История "Евгения Соколова" действительно донельзя виановская: страдающий метеоризмом эмигрант из России становится кумиром салонов и королем современной живописи, скрывая при этом стыдный и дурнопахнущий секрет своего творческого успеха, происходящего в прямом смысле слова из расстроенного желудка.
Если русские футуристы раздавали пощечины общественному вкусу, то Генсбур в лице своего героя пошел дальше, решив эпатировать пресыщенную публику, выпуская ей в лицо газы.
"Соколов" — единственный прозаический опыт человека-оркестра Генсбура, который был певцом, композитором, поэтом, сценаристом, режиссером и немного актером. И если о способности Жана Жене романтизировать, героизировать и вообще делать красивыми самые низменные и даже физиологически отталкивающие вещи кто-то сказал, что "у Жене даже дерьмо пахнет, как розы", то о коротенькой повести Генсбура такого не скажешь.
Нет, в произведении Сержа Генсбура то, что должно вызывать брезгливость, вызывает именно ее. Но это не единственная и не главная эмоция, остающаяся после прочтения книжки. Из-под смести комичного и отвратительного проглядывает подлинный лиризм,
история удачливого и несчастного одновременно художника-пердуна становится не только язвительной аллегорией и сатирой на арт-индустрию, но и лишним напоминанием о жалкой, нелепой, достойной и насмешки, и сострадания природе человека как такового.
А еще "Соколов" возвращает к старой, освященной именем Фрейда догадке о том, что в подоплеке многих серьезных и по видимости возвышенных вещей (например искусства) лежат вещи гораздо менее возвышенные.
Книга "Евгений Соколов" предоставлена редакции магазином "Фаланстер"
Вы можете оставить свои комментарии здесь
