Фашизм наступает
Новая волна бунтов в системе наказаний, как считают сами заключенные и эксперты, связана с ужесточением режима, а не с его ослаблением, как предыдущая, прокатившаяся в 1991 году. В тот период, воспользовавшись удобным политическим моментом, заключенные решительно заявили о своих правах, тогда была заложена реформа уголовно-исполнительной системы. Произошло смягчение условий содержания в местах лишения свободы, а также демократизация царящих там порядков. В обиход вошли негласные соглашения, заключаемые между осужденными и администрацией, предусматривающие более гуманные правила пребывания, например, такие, как возможность для заключенного сходить в туалет в любое время. Эти зоны получили название "черные", и в 90-е годы их насчитывалось более 90 процентов.
В эту эру расцвела "малина", когда за деньги стало возможно практически все: ходить в любой одежде, иметь сотовые телефоны, выпивку и закуску из ресторана, наркотики и даже девочек. В настоящее время в администрации взялись за наведение порядка: более половины колоний, по мнению заключенных, вернулось в "красную зону". В укреплении дисциплины в целях внутренней безопасности отчасти нуждается сам преступный мир, потому что, "когда все блатные, все нараспальцовках — легко скрыть свою сущность и грязные помыслы, а в "красных" зонах сразу видно, кто есть кто — все мерзавцы, как на ладони". Однако возвращение всевластия администраций сопровождалось внедрением фашистских технологий.
Администрации повсеместно ликвидируют очаги самоорганизации осужденных, а под своей эгидой создают так называемые самодеятельные организация заключенных: секции "дисциплины и порядка". Ее активистами в первую очередь становятся отъявленные мерзавцы, которые чувствуют себя неуютно даже в среде заключенных. Педофилы и насильники получают власть на другими. Администрация делегирует этим "козлам" полномочия за соблюдением дисциплины и порядка. В нацистских лагерях также всю "черную" работу выполняли сами заключенные, представителей этой разветвленной иерархии называли "капо". Эта эффективная практика управления людьми очень выгодна руководству колоний, которое поощряет активистов секции досрочным освобождением и прочими льготами, при этом закрывая глаза на доносы, пытки, издевательства.
Образцово-показательные застенки
В федеральной системе исполнения наказаний образцово-показательна колония ИК№394/9 в Башкирии. Ее опыт транслируется на всю страну. Там есть все, что не стыдно показать и международным наблюдателям: литейное производство, компьютерные классы, художественная самодеятельность, бравые марши на плацу с песнями. И не каждый посторонний взгляд за всей этой пристойной картинкой увидит истинное положение дел. Вот что рассказывает о своем пребывании в этой колонии один из осужденных за захват приемной министерства социального развития Максим Громов: "Здесь все улыбаются, ходят в рубашках с подшитыми воротничками. Меня и еще несколько человек во время проверок специально выводили в административное здание. Это образцовые застенки, настоящее безумие, когда сорокалетние мужики плачут…".
Максим отказался вступать в секцию "дисциплины и порядка". За эту дерзость, а также за то, что не опускает глаза при встрече с "гражданином начальником", "не так сидит, не так смотрит", ему пришлось заплатить дорогую цену. Максим целый год отсидел в одиночной камере. Формальный предлог для помещения в штрафной изолятор — не протер пыль под тумбочкой, не заправил как надо кровать и так далее. И самое страшное там было даже не избиение. Девять часов подряд в камере крутилась одна и та же получасовая кассета с музыкой из советских мультфильмов, или читалась сура из Корана. Эта пытка, так называемая "музыкальная шкатулка", сломала многих, но не Максима. Жизнь ему спасли служащие колонии. Видя все эти издевательства, они передали информацию правозащитникам, которые вытащили его из этого ада.
Правозащитные организации входят в общественные советы при УФСИН во многих регионах. Но по всей России тенденция обратная. На федеральном уровне в новом общественном совете уже нет правозащитников. По их данным, в России существуют 40 пыточных зон, куда доступ общественности закрыт, где совершаются преступления против человечности, уничтожается человеческое достоинство. Как отметил председатель межрегиональной правозащитной ассоциации АГОРА Павел Чиков, усиление роли правоохранительных органов и их влияние на жизнь в стране чувствуют, в первую очередь, люди в изоляции. Изменилось отношение к людям. Вертикаль власти усиливает свое давление, со страшной силой завинчивает гайки.
Слепок общества
Агрессивность самих заключенных и тех, кто их охраняет, безусловно, возросла. Причина, по мнению руководителя федеральной службы исполнения наказаний Юрия Калинина, кроется в самом обществе, в напряжении, вызванном колоссальным социальным и материальным расслоением. С начала 90-х, когда одинаково бедствовали и заключенные, и охранники, положение вещей резко изменилось, усугубляя противоречия как между этими социальными группами, так и внутри них. В то же время, прежде всего, благодаря международным организациям заметно улучшились материальные условия содержания заключенных: хорошее питание, компьютеры, спортивный инвентарь и так далее. На этом фоне зарплата тюремщиков выглядит еще более нищенской. За пять тысяч рублей все эти блага недоступны для сотрудников колоний.
Неудивительно, что в таком положении сотрудники ФСИН прибегают к неправомерным действиям: насилию, а также использованию в корыстных целях своего служебного положения. Сейчас вся жизнь держится на эксплуатации и продаже всего и вся: чести, совести, души. В пенитенциарной системе заключенных выдаивают до посинения. Если раньше у входа в колонию стояли две-три машины, на которых приезжали на службу работники, то теперь для них места не хватает. Часть высокопоставленных сотрудников ФСИН превратилась в своего рода капиталистов.
Если в советское время пенитенциарная система, выполняющая заказы Госплана, работала на государство, то сейчас на должностных лиц. В рыночных условиях вся лагерная промышленность ушла в "тень". Тем не менее глобальный характер теневой экономики начальники не признают, они жалуются лишь на неравные условия конкуренции с другими предприятиями. Колония, как сказал Юрий Калинин, все же не завод. По данным ФСИН, сейчас работает 60 процентов заключенных, в советское время этот показатель достигал 80 процентов. На самом деле масштаб эксплуатации никому неизвестен. Необходимость сохранения этой тайны служит основанием для создания полностью контролируемого арестантского сообщества.
Призыв правозащитников
Фашизм пенитенциарной системы нарастает. Власть, заставляя часами заключенного маршировать по плацу и петь песни, подчеркивает свое презрительное отношение к ним: "быдло стерпит". Проявляя незаинтересованность в ведение диалога с арестантским сообществом, администрация добивается его атомизации. Таким образом, ведется борьба с человечностью, которая ничего общего не имеет с перевоспитанием личности. По этому поводу правозащитники бьют тревогу: невозможно жить по европейским стандартам, а людей держать за рабов. Ряд представителей правозащитных организаций предлагают ликвидировать секцию "дисциплины и порядка" как антиправовую структуру.
Предлагается также сделать систему более прозрачной, чтобы правозащитники по любому сигналу из колонии могли встретиться с заключенными и поговорить с ними наедине. В других странах предоставляется такая возможность, например, в Англии эффективно работает институт общественных визитеров. Тогда как в нашей стране уже 10 лет не рассматривается закон "Об общественном контроле в пенитенциарной системы". Но правозащитники не теряют надежды и, по словам Льва Пономарева, лидера движения "За права человека", они сейчас готовят президентский указ соответствующего содержания, рассчитывая, что Владимир Путин под занавес своего президентства совершит гуманный шаг, ведь нынешнее положение заключенных — это позор для страны.
На мой взгляд, оптимизм правозащитников ничем не оправдан. Путин — типичный представитель силовиков. А взгляды этого клана проиллюстрировал руководитель ФСИН Юрий Калинин, заявивший, что "уголовник — личность непредсказуемая, совершающая немотивированные поступки и неспособная на покаяние". Он предлагает снять вину за преступление с общества и переложить ее на саму личность, процитировав при этом философа Ивана Ильина, утверждавшего, что зло должно быть наказано силой. Ему принадлежат и следующие слова: "Если всеобщее избирательное право губит мою Родину, то пусть оно падет. Здесь нет слишком больших жертв, здесь нет политических страхов и догматов". Похоже, что власть взяла себе в духовные наставники именно этого философа.
Вы можете оставить свои комментарии здесь
